Когда мне будет 64

Когда мне будет 64, все будет намного интереснее, правильней и лучше. В этом возрасте мне уже не придется доказывать свою состоятельность, останется лишь пользоваться всеми теми приятностями и преференциями, что дают возраст, солидность и дешевый дутый авторитет.

Конечно, сейчас, по прошествии полвека,волосы к этому, не столь уже далекому возрасту, сами не вырастут. Придется либо прибегать к хирургической операции по насаждению в череп волосяных луковиц, но я не Чипполино, поэтому пшливсенах. В конце–концов, самый красивый мужчина – это лысый мужчина, и я не собираюсь ничего менять в общепринятых канонах красоты. Пускай древние греки и римляне изображали своих богов и героев кудрявыми – где они сейчас, эти греки и римляне? А вот лысые до сих пор живут, процветают и потрясают мир своими достижениями, поэтому вопрос выбора – быть или не быть лысым, – даже не стоит. Я даже сделаю себе аккуратненькую бородку-эспаньолку, сбрив это нынешнее кактусно-торчащее во все стороны недоразумение

Когда мне будет 64, я уже не стану улыбаться краем рта и настойчиво коситься на симпатичных женщин в претенциозных заведениях общепита, солидно подкачавшись спиртным. Поскольку я планирую быть весьма представительным мужчиной, не лишенным толики обаяния, подкрепленного солидных размеров пенсией, которая обязательно возрастет до уровня, когда любой российский старикан сможет беспрепятственно покорять любой уголок мира, путешествуя налегке, я буду снисходительно оценивать попытки красавиц познакомиться со мной, и разводить молодых хищниц в их претензиях на огромный капитал наследства, который они постараются получить, но уж я-то умным останусь – маразм меня не поразит.

Я буду курить, как паровоз. Учитывая достижения современной медицины, сумевшей излечить все мои косяки, намотанные по поездкам в самых оторванных тифозных бараках с б… дамами, помогающими скрасить одиночество путешественника, я думаю, что медицина научится лечить рак легких, который все чаще дает о себе знать кашлем и какими-то выделениями желто-зеленого цвета. Меня обязательно вылечат, и я буду цинично, несмотря на все запреты, покупать у драгдилеров старинные сигареты с окаменевшими от времени фильтрами, через которые я буду наслаждаться ароматным и мягким, как животик любимой, дымом.

Новости смотреть тоже буду. Особенно будут интересовать новости с фронтов американо-мексиканской войны,  особенно, когда Техас, пожелав выйти из состава умирающей туши США , попробует жить исключительно опираясь на свои гигантские энергетические активы. Это будет очень увлекательно: высокие технологии угасающей империи против отчаянно-горячих орд напирающего третьего мира, своего рода падение Римской империи, завоеванной варварами, и быть свидетелем этого станет утехой для жаждущей исторических откровений души.

А что уж говорить о Японии, которая к тому времени достигнет народонаселения в 200 млн человек. Островов, на которых они заперты, окажется очень мало для устойчивого существования, и японцы, получив отказ Китая на азиатскую интеграцию, попытаются отторгнуть ряд прибрежных провинций Поднебесной, примыкающих к Южно-Китайскому морю. Вот где будет самое интересное. Азиаты воюют плохо, но зато очень красиво, с, как говорил кузнец Вакула, всяческими вытребеньками. И сразу вспомнится давно уничтоженный и забытый ИГИЛ с его «халифатом», исчезнувшим, как кошмарный сон, вместе с его многочисленными адептами, ведь изуверы ИГИЛ, когда-то воплощавшие в реальность фантазии одного упоротого маньяка с камерой, даже и не подозревали о богатейших традициях медленного и мучительного  умерщвления людей, бережно лелеемых и передаваемых из поколения в поколения в странах Азии.

Ваххабизма и вообще религиозного экстремизма тогда уже не будет в столь развитых, как сейчас, формах. Он просто вымрет, не выдержав наступления научно-технического прогресса. Самое главное для меня в этом возрасте будет доказать, что я сыграл в этом процессе самую представительную роль, лично ползая по горно-лесистой местности в молодости и лишая бомжахедов  любых шансов на дальнейшее деструктивное существование.

Бренча многочисленными наградами, доходящими до промежности и приятно ее холодящими в жарких условиях российского сентября, я буду приглашаться на уроки мужества в школы. Там вообще халява – учительницы, томно косящие черносливами из-под кокетливых челок, затем приглашают на банкет, а там единственным героем становишься ты, и, придирчиво оценивая содержимое декольте той или иной дамы, и гордо осознавая, что уж твой-то грудак все равно больше и туже, можешь отобрать наиболее подходящую кандидатуру для последующей демонстрации своих подвигов, запечатленных в старом фотоальбоме, когда за окном кокетливая Луна будет освещать аккуратно покрашенную батарею с заранее повешенным на нее полотенцем – а то жарко.

Сидя на диване, вплотную прижавшись к жаркому тугому бедру, я буду показывать ей, той самой преподавательнице начальных классов, себя молодого, в устаревшего образца армейской панаме с лихо загнутыми на ковбойский манер полями, в окружении афганских гор. Потом другие фотки, в окружении таджикских гор, отрогов Тянь-Шаня, а потом подойдет очередь и родных кавказских гор. И везде я буду в этой панаме, которую обязательно восстановлю к момент достижения 64-летнего возраста – это раритет, который раньше десятками валялся вдоль накаленных солнцем дорог, расплющенный, как высохшая на асфальте лягушка. И конечно, расскажу о том, как я трижды бросался на амбразуру, получая ранения в голову, и восстанавливаясь в лучшем в мире военном госпитале им. Бурденко, в котором так приятно, сидя у легендарного госпитального фонтана, почитать свой выписной эпикриз.

Мне уже не надо будет заниматься никакими служебными обязанностями – я буду заслуженный пенсионер всероссийского масштаба, по крайней мере, смогу считать себя таковым. И никакие нормы природоохраны не заставят отказаться от старенького, но заслуженного лексуса – пусть на него, гордо рассекающего своей гигантской трехтонной массой поток экологически чистых электромобилей, и шипят исподтишка их убогие владельцы. Этот чудовищный танк будет заставлять суетливых электрических козявок расступаться, давая дорогу, и осенять их сизым выхлопом Аи-92, который все еще будет продаваться из-под полы недобросовестными продавцами бензина по демпинговым ценам.

Мои прежние женщины давно обзаведутся персональными супругами, беспрекословно и безропотно выполняющими их прихоти: я, помнится, имел дела только с сильными женщинами, презирая лживых и бесхарактерных. но они наверняка будут рады новой встрече: ведь медицина научится лечить не только рак, но и эффективно бороться с любыми признаками старения, а значит, все они останутся столь же молодыми и привлекательными, как и прежде. Подтяжки, ботокс, гормонотерапия - все это даст милым дамам возможность остаться и в зрелом возрасте манящими и привлекательными, как хорошо прожаренный и сочный шашлык с голодухи.

В свободное время, которое, впрочем, в 64 будет всегда, я буду выходить во двор или в сквер, где с такими же зрелыми мужами, как я, буду играть в шахматы, прихлебывая для остроты и меткости стратегической мысли заботливо припасенный коньяк из ручной фляжки. За игрой я и соперник, считающий себя ничуть не менее важной персоной, чем я, начнет вспоминать, как он в одиночку 30 лет назад уничтожил целых две лесных бандгруппы, загрызши их чуть ли не своими кариозными зубами, на что я буду недоверчиво и снисходительно посмеиваться – ведь на самом деле их уничтожил я, и не две, а все четыре, а старый дурак, сидящий напротив, просто-напросто врет. Да и к тому же, всем будет известно, что его никто не любит по причине склочности и маразма. А потом за мной заедет модернизированная пятидесятилетняя темноволосая красавица на красиво простреленном «феррари» (мною, кстати, подаренном ей на 8 Марта), и мы с нею рванем на водопады.

Летом, в разгар курортного сезона, я буду летать не только на юга – в Крым и на одесские пляжи. Я буду отвисать в фешенебельных отелях Латакии, лаская желудок обжаренными креветками устрашающих размеров и отшивая знойных сириек с персиковыми животиками, прознавших, что в отеле появился не какой-то там жлоб немецкий, а солидный турист из России, а порой, когда захочется экстрима, буду гонять в Заполярье – там как раз будет открываться сезон охоты на чрезмерно расплодившихся китов, и я без зазрения совести и без малейшей жалости для банковского счета, буду платить за лицензию на отстрел китов.  Китовое мясо, обжаренное в сметанном соусе и украшенное клубникой, идет превосходно в любой сезон.

Нет, когда мне будет 64, я вовсе не потеряю харизмы, и буду так же обладать отличным телом, четким разумом и неутомимой потенцией. У меня будет все, что я пожелаю: красивая любящая женщина, куча денег с пенсии, стайки поклонниц, слюнявящих маркер в подъезде, выводя «Деда, я тебя люблю!», и обожание народных масс, которые будут верить, что именно я сыграл ведущую роль  в урегулировании ближневосточного кризиса в 20015-2016 годах, и в работе в правительстве РФ в последующие годы. Конечно, так и будет, ведь иначе просто не может быть.

А долгими зимними вечерами я буду писать мемуары. Я их никому не покажу и не опубликую. Потом когда мемуары будут написаны, запаяны в стекло и закопаны на средиземноморской отмели в бронированной капсуле, они пролежат сотни, а то и тысячи лет, прежде чем их найдут наши потомки. Из моих записей они узнают, что весь мир крутился вокруг меня, когда мне стало 64, и напишут свою историю с мои слов, где я буду показан, как стандартный представитель племени российских гомоцапусов 21 века. А прочитать их они сумеют – ведь это будет их язык.

Полный текст статьи: http://operline.ru/content/stati/kogda-mne-budet-64.html