Введение американских санкций против Турции стало сильнейшим ударом по экономике страны. Обвал турецкой лиры, которая с 6 августа потеряла 30% к доллару США, стал ключевой темой для глобальных финансовых рынков.
Непосредственным толчком к острому валютному кризису в Турции послужило решение президента Трампа об удвоении таможенных пошлин на турецкие сталь и алюминий – до 50% и 20%. Эта мера, в свою очередь, стала реакцией Вашингтона на нежелание Анкары отпустить арестованного евангелического пастора Эндрю Брансона, обвиняемого в шпионаже и в связях со сторонниками Фетуллаха Гюллена, которого Эрдоган называет организатором попытки госпереворота летом 2016 года. Брансону грозит до 30 лет тюрьмы.
Однако причины для нынешнего кризиса были заложены ранее. Еще в июне переизбранный президентом Эрдоган насторожил инвесторов, назначив министром финансов своего зятя и ограничив самостоятельность ЦБ. Когда в июле лира начала заметно слабеть, а инфляция достигла 15%, Эрдоган, нацеленный на стимулирование экономического роста, проигнорировал советы экспертов повысить процентную ставку и ужесточить бюджетную политику. Одновременно президент Турции резко ужесточил риторику в адрес Вашингтона. Американские санкции он назвал «ударом в спину» со стороны союзника по НАТО, «экономической войной», целью которой является «захватить Турцию во всех областях от финансов до политики». «Мы дадим наш ответ человеку, который объявляет войну всему миру, включая нашу страну, обратившись к новым рынкам, новым партнерам и новым альянсам», – заявил Эрдоган, явно имея в виду Россию и Китай. Турецкий лидер предлагает отказаться от доллара в торговле с этими партнерами. Россия не против, а вот по поводу Китая есть большие сомнения.
Одним из главных вопросов стало, откуда Турция сможет получить финансовую помощь, если ситуация не улучшится. 15 августа президент страны Рейджеп Тайип Эрдоган провел встречу с эмиром Катара шейхом Тамим бен Хамад бен Халифа аль-Тани, который пообещал, что его страна окажет поддержку «братьям в Турции». Речь идет об инвестициях $15 млрд в турецкую экономику. В своем аккаунте в Twitter эмир сообщил: «В рамках важных переговоров, которые я провел в минувшую пятницу с Его Высочеством президентом Эрдоганом, мы объявляем о выделении $15 млрд на инвестиционные проекты в этой стране, которая обладает крепкой и продуктивной экономикой». Курс турецкой лиры сразу после этого вырос на 3% по отношению к доллару.
За ситуацией в Турции тщательно наблюдают в МВФ. Инфляционные ожидания в стране высоки, а политика регулятора нестабильна. Нацбанк Турции лишь 13 августа объявил о смягчении резервных требований по валютным активам в турецких банках.
Конфликт Эрдогана с ЦБ стал одним из катализаторов кризисной ситуации. Это стало одной из причин того, что власти Турции предпочли обратиться за помощью к своим союзникам по региону, а не к международной организации. «Это часть стратегии турецкого правительства, избегающего помощи МВФ и ищущего альтернативные варианты поддержки извне», — заявил в интервью телеканалу Sky News главный экономический советник немецкой финансово-страховой компании Allianz Мохамед аль-Эриан.
Турецкое экономическое чудо обеспечило политическую поддержку и популярность Реджепа Эрдогана и его Партии справедливости и развития (АКР) — политика и экономика в этом случае тесно переплетены. Сам приход АКР к власти в 2002 году был связан с усталостью населения от экономического кризиса 2001–2002 годов, который привел к неконтролируемой девальвации лиры, и с разочарованием в программе реформ, на которых настаивал МВФ в обмен на оказание стабилизационной поддержки. Курс, который начала реализовывать АКР, заключался в пересмотре договоренностей с МВФ и переходе к активной социальной и промышленной политике. Переориентация госрасходов на важные с электоральной точки зрения социальные цели при сохранении относительно сбалансированной бюджетной политики позволили обеспечить политическую стабильность и высокие темпы экономического роста, писал РБК.
За последние 15 лет, то есть с тех пор, как АКР находится у власти, средние темпы роста ВВП Турции составили 5,6% ежегодно. Основой турецкого экономического чуда стал инвестиционный бум, который основывался на масштабном притоке иностранного капитала и росте внешних заимствований. Новая экономическая модель Эрдогана не смогла изменить эту ключевую особенность турецкой экономики. Внешний долг страны быстро увеличивался, причем в первую очередь за счет корпоративного сектора: с $104 млрд в 2000 году он вырос более чем до $450 млрд в 2017 году. К началу 2018 года объем обязательств турецких компаний в иностранной валюте превысил $320 млрд. Строительный сектор, поддержанный как ростом спроса на жилье со стороны населения, так и различными государственными программами, стал основой экономического бума.
Ситуация в Турции рассматривается как модельная для развивающихся рынков, оказавшихся под санкциями США. В данном случае у властей есть два плохих варианта. Первый – пойти на непопулярные меры, проводить более жесткую монетарную политику. Однако это несет в себе острые внутриполитические риски.
Второй вариант – отказаться от жесткой антиамериканской риторики и пойти навстречу Вашингтону, что приравнивается к геополитической «сдаче», а значит вряд ли приемлемо для полуавторитарных режимов, делающих ставку на национальную мобилизацию против внешнего давления. Остается инерционный вариант, но он способен привести к дальнейшему обвалу национальной валюты, экономическому спаду и изоляции турецкой экономики.
Автор: (sholban) Шолбан-оол Советович Полный текст статьи: http://operline.ru/content/ekonomika-i-finansy/finansovyy-krizis-v-turtsii.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий